Lonesome Christmas

Уильям Занзингер убил бедную Хэтти Кэрролл
Тростью, которую перекидывал через свой палец, унизанный бриллиантовым перстнем,
На званом вечере в балтиморском отеле,
Вызвали копов, оружие отобрали,
Его задержали и отвезли в участок,
И обвинили в убийстве с отягчающими,
Но вы, кто умствует о бесчестье и критикует все страхи,
Хватит прятать лица за платками,
Сейчас не время для ваших слёз.

Уильям Занзингер, который в свои двадцать четыре
Владеет табачной фермой в шестьсот акров,
Имеет состоятельных родителей, которые обеспечивают и покрывают его,
А солидные связи среди властей Мэриленда
Ответили на его поступок пожатием плеч,
Грубыми словами и остротами, голос рыкнул —
И через несколько минут он вышел под залог,
Но вы, кто умствует о бесчестье и критикует все страхи,
Хватит прятать лица за платками,
Сейчас не время для ваших слёз.

Хэтти Кэрролл была кухонной прислугой,
Ей был пятьдесят один год, она родила десятерых детей,
Таскала тарелки и выносила мусор,
Никогда не сидела во главе стола,
Даже не заговаривала с сидящими за столом,
Лишь убирала со стола объедки,
И вытряхивала пепельницы на другом этаже,
Она убита ударом, лежит, умерщвлённая тростью,
Рассекшей воздух и перелетевшей через комнату,
Пущенной и обречённой уничтожить всё доброе,
А она ничего не сделала Уильяму Занзингеру,
А вы, кто умствует о бесчестье и критикует все страхи,
Хватит прятать лица за платками,
Сейчас не время для ваших слёз.

В справедливой зале судья бил молотком,
Чтобы показать, что все равны и все суды прямы,
И строки не вымарывают из книг и не кривят,
И что даже нобили получают по заслугам,
Раз копы гнались и поймали их,
Что у лестницы закона нет вершины и подножья,
Глядел на человека, убившего без причины,
Который вдруг ни с того ни сего пожелал этого,
Судья заговорил из-под мантии проникновенно и утончённо
И дал, ради кары и раскаяния,
Уильяму Занзингеру шестимесячный срок,
О, но вы, кто умствует о бесчестье и критикует все страхи,
Уткните свои лица поглубже в платки,
Ибо сейчас самое время для ваших слёз.